И, вроде, ничего необычного не было в той ночи. Также сопела на верхней койке рыжеволосая гостья дома семьи Кетчум, а под боком свернулся калачиком верный электрический грызун. Как и все те тысячи ночей, проведённых им дома, за окном ветер заставлял тени деревьев исполнять причудливый танец при свете фонаря. Также видна была под дверью бледноватая полоска, а с первого этажа доносилась приглушённая возня ─ мама опять, не имея определённых занятий, засиделась допоздна, а сама ведь гонит его спать в детское время!

И всё-таки в этой ночи было что-то странное. Раньше на деревьях сидела целая куча покемонов, включая даже редчайшие виды: как минимум, запдаса, мольтраса и артикуно, а в лучшем случае ─ тех, которых, и вовсе, никто не видел. И тихий шум внизу, ну, просто, наверняка, означал, что мать готовит ему какой-то сюрприз (если на завтра его не было, то это значило исключительно то, что он будет на следующий день, или, возможно, через неделю). Обычно, убаюканный подобными грёзами, навещавшими его комнату даже во время подготовки к соревнованиям в лиге Индиго, и потом ─ после победы на Оранжевых островах, Эш через пару минут уже засыпал. Теперь же, деревья неизвестно, от чего стали ПРОСТО деревьями, а Дейла Кетчум в один миг утратила лавры доброй волшебницы. Да и заснуть, как не старался, он теперь не мог. Ничего не болело, пить или совершать противоположные этому действия тоже не хотелось, но какое-то странное, чуточку пугающие, но отчего-то очень приятное чувство мешало ему отправиться в страну Грёз и Кошмаров. Лишь когда ночь за окном стала больше серой, чем чёрной, а соседский пиджиотто начал распеваться для своего обычного утреннего концерта, юный тренер, наконец, уснул, вернее, впал в забытье от усталости.

Увы, как это часто бывает после бессонных ночей, утром ему поспать также не дали. Первым, что он услышал, был шум, как Эшу показалось сквозь сон, от брезентового чехла, накидываемого на малолитражку. Возможно, если бы он отдохнул чуть получше, то сразу бы разгадал его источник и понял, что в такой ситуации тактичнее, а, главное, безопаснее всего прикинуться спящим. Но, увы, глаза его открылись сами собой. Их взору предстала худенькая рыжеволосая девочка, чей едва надетый и ещё не оправленный жёлтый топ открывал полосу кожи, гораздо менее тронутую загаром, чем та, что обычно была ниже его кромки. Ещё ниже расстёгнутая молния на джинсовых шортиках открывала белую ткань, на которой даже было что-то нарисовано, правда, что именно, рассмотреть ему так и не дали.

─ Ай! ─ Сообразив, что произошло, Мисти метнулась за книжный шкаф. ─ Нахал! ─ Мальчика стукнула по лбу книга с не очень твёрдым корешком, вроде манги. ─ Извращенец! ─ Теперь последовало уже что-то более плотное и увесистое. ─ Отвернись!

─ Извини, извини, ─ ещё окончательно не проснувшись, пробормотал Эш, и поспешно повернулся к стене.

В следующий момент он больше услышал, чем почувствовал удар по затылку ещё одного снаряда, с металлическим звоном упавшего на пол.

─ Мисти, можно уже повернуться? ─ Спросил он через некоторое время. ─ Эй, Мист…

Но той, к кому он обращался, в комнате уже не было.

За завтраком выяснилось, что сюрприз, которого он некогда так ждал, на этот раз всё-таки будет: друзья матери подарили ей четыре билета на показательный бой небезызвестного покемастера Примы. По словам Дейлы, Эшу и Мисти было «по чину» наблюдать за ним с самой верхотуры, со стоячих мест, в то время, как она с профессором Оуком, к которому женщина, как раз, теперь собиралась, займут трибуны ближе к центральной зоне.

По дороге к стадиону (а это мили четыре) к девочке быстро вернулось обычное расположение духа. Она начала подтрунивать над своим другом, критиковать его за то, что он «всю ночь крутился», словом, и здесь всё было, как раньше, но… не совсем. Почему-то последний в этот раз не испытывал ни малейшей охоты отвечать ей тем же, только бурчал что-то, чем вскоре начал вызывать недоумение одного человека и двух покемонов, шедших вместе с ним. В конце концов, он ограничился тем, что сослался на плохой сон и попросил в ближайшее время его не трогать. Какое-то время они так и шли в полном молчании. Задумавшись, юный тренер вдруг с удивлением обнаружил, что держит подругу за руку. Ожидая, что ему сейчас «влетит», он посмотрел на Мисти, но та лишь безмятежно, быть может, чуточку смущённо улыбалась.

─ Боишься меня потерять? ─ Спокойно спросила она.

─ Ну… да… я, вообще, очень давно хочу быть вместе с тобой, ─ Эш, попросту, не мог поверить, что сказал нечто подобное! Стоило ему произнести эту фразу, как в голове его закрутилась тысяча мыслей, самой ясной из которых была та, что теперь он опозорен на веки. Он хотел и не мог заставить себя посмотреть в лицо той, кому эти слова были адресованы, а когда, наконец, поднял на неё глаза, то увидел, что подруга стоит, потупив взор с лицом цвета свежей свёклы. Подождав ещё несколько секунд (а, может, минут или часов), он взял её за плечи и, грубовато притянув к себе, как мог, поцеловал в губы…

И вновь они молча шли по ведущей к стадиону дороге. И, действительно, о чём им было говорить? О том, что Мисти получила телеграмму от сестёр, и скоро должна будет вернуться в церулинский ГИМ? Или о том, что дом родителей ─ не слишком подходящее место для того, чтобы делиться новыми, едва понятными им самим чувствами? Или, быть может, о том, что рано или поздно, не смотря ни на эти, ни на любые другие препятствия, они, обязательно, будут вместе? Нет, делать этого, точно, не стоило, ведь нет смысла говорить о том, что и так ясно.